Юрий Елагин: Прогнозируемые трудности нас не пугают

Руководитель областного Управления Федеральной антимонопольной службы России Юрий Елагин рассказал корреспонденту ИА «Тульские новости» о наиболее актуальных вопросах, которые находятся под контролем антимонопольной службы, среди которых рост цен на продукты в Тульской области, и снижение цен на нефтепродукты.

- Юрий Владимирович, здравствуйте. Наиболее актуальные вопросы – это, безусловно, повышение цен на товары, как ФАС реагирует? Какая сейчас ситуация, что намерены делать?

- Я могу сказать, что для того, чтобы влиять на какую-то ситуацию, необходимо иметь набор инструментов. У каждого органа власти он свой. И, в принципе, у нас есть определенный набор инструментов, но мы можем вмешиваться: а – это тогда, когда субъект занимает доминирующее положение или согласовал свои действия с другим субъектом; и б – когда нарушается закон о торговле. Вот тогда мы действуем. В первых двух случаях, про которые я сказал, мы обязательно, это не наше пожелание, обязательно в любом случае должны доказывать ограничение конкуренции. Само повышение цен – это всегда только признак, возможный признак нарушения антимонопольного.

- Сговор, по сути.

- Да, либо сговор, либо злоупотребление монополистической деятельностью. Как угодно. Но это не значит, что мы не стараемся что-то делать, мы стараемся, мы через эти цены пытаемся выйти на возможные нарушения, подчеркиваю, антимонопольного законодательства. У нас прежде были определенные успехи, достижения, если хотите, я могу о них рассказать.

- Да, было же по хлебу крупное большое дело.

- Да, тогда нам удалось доказать именно нарушение антимонопольного законодательства, и тогда мы снизили. То есть, хлебопеки в простом изложении, они снизили.

- Но они, по-моему, тогда признали?

- Нет, тогда они признали, это я про мукомолов ошибся. Да. И хлебопеки снизили цену на 1,5 рубля. Хотя цена прогнозировалась, повышение цены прогнозировалось на 2,5 рубля на буханку.

- То есть, у нас сейчас можно аналогично ожидать по гречке и сахару?

- Там, знаете, такое увлекательное дело, очень интересное с точки зрения всех аспектов было. И там было, во-первых, возможность доказать, а второе то, что про это все говорили очень много в момент повышения цен. Но мало кто знает, что для того, чтобы нам это доказать, нам потребовалось по мукомолам 2,5 года. Вот был период скачка цен, можно проводить прямую аналогию с нынешней ситуацией. Много было обращений по муке. И через 2,5 года даже никто и не вспомнил, что была засуха, были повышения цен на гречку.

- Но ФАС вспомнил?

- Да. А суд мы выиграли только через 2,5 года. Длительность процесса тоже очень важный. Важно, чтобы люди понимали, что у нас длительные очень процессы, длительные очень процедуры, и все свои позиции мы защищаем в суде.

- То есть, по сахару и гречке говорить пока рано, идет работа?

- По сахару и гречке я могу сказать, что, по большому счету, мы же проводили проверки и сахара, и гречки. Причина. На первый взгляд они идентичны. То есть, поставщики гречки, которые находятся за пределами Тульской области, по каким-то причинам повышают цены. Ну, говорят, что неурожай. В любом случае, всегда надо понимать, что не в вакууме мы живем, что все эти вещи видятся. И правительство принимает решения, и бизнес реагирует быстро на эти сюжеты, когда возникают дефициты. И, собственно, через некоторое время восполняется. И сейчас по нашим данным, и, собственно, все это в магазинах видят, снижение цен пошло по гречке.

- По гречке, да.

- По сахару, ну, тут понятно, ситуация такая, у нас основные поставки из Украины или с Украины, как правильно? Из Украины? Из Украины. Понятно, что поставщиков у нас нет. Это надо, кстати, вот, сложные ситуации, это надо делать выводы еще обязательно. Почему бы у нас не спланировать и в рамках той же программы развития конкуренции не подумать о том, что надо какие-то ввести параметры в программу развития конкуренции, которое бы позволяло развивать производство сахарной свеклы, из которой можно делать сахар?

- У нас свеклы-то много, у нас ее не берут не куда. У нас была история, когда был большой урожай сахарной свеклы, так ее ни одно предприятие не брало.

- А сахар-то, в принципе, у нас не производится. Раньше был сахароперерабатывающий завод, рафинадный завод был.

- Да, было много предприятий.

- Все же, это надо потихоньку с учетом всех требований и ситуации общеэкономической, это надо все восстанавливать потихоньку.

- Сейчас еще одно не менее актуальное дело прошло, буквально накануне вынесли решение по аукциону на пассажирские перевозки. Можно чуть-чуть подробнее об этом рассказать? Какими руководствовались статьями в антимонопольном законодательстве, когда выносили данное решение?

- Громкое, мы как-то стараемся уходить от таких оценок. Громкое, не громкое, это пусть нас оценивают, и оценивают всю ситуацию. Для нас это обычная работа.

- Интересны просто аргументы Федеральной антимонопольной службы при вынесении такого.

- Обычная работа. Я подчеркиваю. Наша работа направлена на защиту конкуренции. Конкуренция вообще на самом деле это какой-то абстрактное понятие для большинства людей. Вместе с тем, по моему глубокому убеждению, в рыночной экономике кроме как развития конкуренции. А это целая цепочка определенных реальных действий в экономике, добиться ничего невозможно. Мы почему аннулировали этот аукцион? Потому что увидели ограничение конкуренции на рынке транспортных перевозок. Там много проблем. Они накапливались годами, их не разрешишь моментально. Там, я это совершенно открыто говорил на заседании комиссии, что много же претензий к перевозчикам по поводу качества обслуживания, и соблюдения.

- Состояния машин, правил дорожного движения.

- Да. Состояния, графика. Все это надо делать, но с учетом нынешнего действующего законодательства. Административным путем, волюнтарийским путем сказать: «Так, и только так, и никак по-другому». Здесь не получится в нашей экономике. Вот, собственно, так. Но, если хотите сказать, чем. Первый главный фактор то, что были укрупнены лоты.

- То есть, по сути, делалось под одного победителя?

- Под одного-то можно, предположения строить можно, что под одного победителя.

- Но все открыто говорили, что это Тулгорэлектротранс должен победить.

- Ну, Тулгорэлектротранс, ну, видите, не победил же. Так что прогнозы вообще дело неблагодарное. Но в чистом виде, если мы говорим о каком-то одном предприятии, фактически в рамках антимонопольного законодательства – это выглядит как монополизация рынка. Более того, если предполагалось, что победит муниципальное предприятие  Тулгорэлектротранс, то я тоже на заседании говорил о том, что общая идеология правительства Российской Федерации и ФАС России заключается в том, что на конкурентных рынках не должно быть муниципальных предприятий.

- Ну, они просто не эффективны, как собственники. Мы много раз это видели.

- Может быть, да. Но это тоже, опять за этим может следовать целая цепочка рассуждений. В каких-то случаях может быть эффективная, но, во всяком случае, нынешний тренд, который сейчас задается. Это муниципальные предприятия, государственные унитарные предприятия должны работать только в социальной сфере и в оборонных отраслях. Все конкурентные рынки – это должно быть именно частные перевозчики, предпринимательство должно. Делается это, наверное, для чего? Я могу предположить. Делается для того, что любое муниципальное предприятие все равно будет пользоваться какой-то государственной или муниципальной поддержкой.

- Либо административной.

- Либо административной, да, совершенно точно. Это, в любом случае, нарушает условия конкуренции. Поэтому здесь мы выступаем против таких сюжетов, хотя, я могу сказать точно, что мы заинтересованы в том, чтобы  у нас на рынке пассажирских перевозок развивалась и конкуренция, и, в том числе, я тоже это подчеркиваю, интересы администрации города тоже соблюдались. Потому что права администрации города тоже определены законом, и их устремления тоже на чем-то основаны. И вот задача антимонопольной службы, она с самого начала организации антимонопольной службы, искать баланс интересов. Это очень сложная задача, но я думаю, что выполнимая. Для нас главное, порой, доминирование. Крупные игроки рынка, их, в случае если они нарушают антимонопольное законодательство, можем попросить что-то исправить. Черные кредиторы – это я как-то в первый раз, честно, такое определение слышу. Но я так понимаю, это те какие-то потребности в деньгах, то есть, без лицензии работают.

- Да, безусловно.

- Накопления какие-то имеют и пускают их в оборот. Я думаю, что это не вполне наша задача. То есть, я думаю, что здесь, если предпринимательская деятельность какая-то, а это тоже банковская деятельность, она, тем более, более строго регулируется. А нам на такие факты должны реагировать все-таки в большей степени, наверное, правоохранительные органы. Хотя, нюанс такой, Вы совершенно, по финансовым рынкам – это тоже сфера нашего контроля. Я, может быть, опережаю события, но хотел бы тоже рассказать вам про Росгосстрах, которое дело мы сейчас тоже завершили. Мы расследовали это дело, проводили совместное заседание, совместно с Центробанком. То есть, все наши действия в отношении финансовых организация: банков, кредитных, банков страховых организаций, вплоть до ломбардов. Это действия, которые осуществляются совместно с Центробанком. То есть, мнение специалистов, мнение профессионалов в банковской сфере чрезвычайно важно. Мы же не будем говорить, что мы специалисты во всех отраслях, так совершенно неправильно. Мы, конечно, к их мнению прислушиваемся. Хотя, юридическая оценка в преломлении совершенных действий, в преломлении нашего закона 135-ого, конечно, идет.

- А можно вкратце нашим зрителям, в чем суть была этого дела, и чем оно, в общем-то, закончилось?

- Я как раз буду такую, и, может быть, буду повторяться. Буду говорить о том, что и в начале нашего разговора, что, в принципе, ничего не имеет. У нас ничего никогда ни на чем не заканчивается, все имеет какое-то продолжение. Здесь идет речь о чем, о том, что прокуратура некоторых районов области начала получать информацию и том, что при страховании ОСАГО навязывается дополнительная услуга.

- Ну, это практически было во всех, да, и в Туле такое было.

- Было такое, да. Нас информировали об этом, нам заявления поступали, и в Центробанк, кстати, поступали заявления и звонки, и ругали нас здорово. Ответ был простой, нам нужны документы. Мы не доктора, которые приехали, сделали укол и там все наладилось.

- То есть, нужны доказательства?

- Нам нужны доказательства. И вот, немножко повисели, знаете, раздается звонок. Сначала нас ругают матом, естественно. То есть, как раз перевозчики в одном из районов области, там ведь страшная ситуация на самом деле. Я не могу со своей машиной выйти на работу, потому что.

- Нет ОСАГО.

- Да, нет ОСАГО, и требуют дополнительные деньги. И поэтому мы говорим, дайте нам что-то, с чем можно работать, документы. То, что требуют после наших разбирательств и суд, не просто разговоры о том, что такая ситуация. Да, знаем мы, что такая ситуация. Подтвердить это. Какая-нибудь переписка. «Вы написали, например, письменно причину. Дайте мне обоснованную причину отказа от страхования». «Нет». «Вы хотя бы записали на диктофон, на телефон?» Ну, хоть что-то, чем подтвердить. А то, получается так, что жалуются, а мы даже установить не можем, был ли этот человек или нет. Причем мы должны понимать, что при доказывании потом.

- Вы несете ответственность, да.

- Да, во-первых, мы несем ответственность. А второе, надо понимать, что нам противодействуют. Я не говорю «преступники», но правонарушители всегда занимают защитную позицию, и мы должны ее преодолеть. Мы должны быть грамотнее, умнее и подготовленнее.

- Как удалось Росгосстрах преодолеть?

- Так вот, я хотел сказать, там эта история еще будет продолжаться, потому что все-таки прокуратуре удалось зафиксировать эти ситуации при помощи объяснения. То есть, она собрала материалы и представила нам. А нам оставалось только квалифицировать эти действия и принять материалы прокуратуры в качестве доказательства. Что, собственно, мы и сделали. Хотя, разногласия в составе комиссии определенные были по квалификации. Хотя, в конечном счете, пришли к единому заключению, что Росгосстрах виновен. Почему я об этой ситуации говорю.

- Извините, перебью. А какое было назначено наказание?

- Наказание пока не назначено, то есть, административное производство. То есть, у нас сначала антимонопольное  расследование, когда речь идет о том, есть ли нарушение или нет нарушения. В антимонопольном расследовании мы признали Росгосстрах нарушителем. Причем, почему Росгосстрах, потому что у него доля рынка говорит о том, что он доминирует. Потому что такие же ситуации, как мы понимаем, были и в других страховых компаниях. Так вот, наказание какое будет в административном кодексе, такое и будет. Я подчеркиваю, что это наказание, наложенные штрафы опять будем отстаивать в суде. Потому что штраф будет большой. И беда-то в чем, я даже как-то, понимаете, я не испытываю радости, и вообще наши сотрудники не испытывают радости от того, что мы выявили нарушение. Мы наказали Росгосстрах, какой-то штраф наложили большой. Нас это не радует. Нас радует тогда, когда соблюдается антимонопольное законодательство, а в этом случае получается, что Росгосстрах не исполняет, даже не задумался над тем, что ему грозит. И к нам продолжают поступать заявления. И сейчас, в начале года, я прогнозирую, что мы опять вернемся к этой ситуации.

- То есть даже большие штрафы не пугают?

- Не пугают. Потому что они считают, что они отыграют. Что у них как раз более убедительная будет позиция. Понимаете, здесь как раз, чтобы получить отдачу от ФАС обязательно нужно поработать на ФАС. Вот это тоже мое такое рассуждение, может быть оно тоже спорное. Но поработать на ФАС обязательно.

- Но, как минимум, надо прийти с заявлением, надо документы собрать.

- Как минимум с заявлением. Мы сейчас пишем ответы. Вот по Росгосстраху пишем ответы: «Пожалуйста, аудиозапись, переписку, то есть, не приходите один. Значит, вы пришли, соответственно, другой человек с вами стоит, он выступает в качестве свидетеля». Арбитражный процессуальный кодекс, что используется в качестве доказательств: показания свидетелей, аудиозапись. Потому что суд может по-разному трактовать. И то, что мы приняли в качестве доказательств, суд может не принять. И тут начнется спор. И будет очень обидно, что, фактически, все всё знают, а руки-то вот они. Я не говорю. Даже если мы не сможем одномоментно решить эту ситуацию, мы обязательно вернемся к этой ситуации в следующий раз. И сейчас мы думаем над тем, все-таки, как Росгосстрах призвать к порядку. В принципе, может быть, там кто-то слабо знает антимонопольное законодательство, но будем тогда поступать несколько по-другому. И будем вести дело о дисквалификации, например, должностных лиц. К этому будем вести. У нас есть такие полномочия. Нужно просто определенные процедуры соблюдать, как минимум 2-3 раза надо признать нарушителем руководителя, а потом дисквалификация. В конечном счете, можно подумать и о некоторых других сюжетах, когда другие компании тоже могут быть вовлечены. Но опять, для нас важна доля рынка. Кстати, общая идеология, которая задается руководителем Федеральной антимонопольной службы Артемьевым Игорем Юрьевичем, она заключается в том, что вопросы сейчас. Ну, может быть, это еще не обрело какие-то формы закона, но вопросы, связанные с деятельностью крупных компаний – это ФАС, вопросы, которые Вы затронули, это, может быть, правоохранительные органы, а в некоторых случаях – это Роспотребнадзор. То есть, потребительские кредиты. Вы правильно все говорите.

- Буквально, опять-таки недавно, арбитражный суд вынес решение по иску «Орхидея-Парфюм» к администрации Тулы по поводу установки рекламных конструкций. ФАС тоже участвовала в этом процессе. Можете свою точку зрения на него высказать?

- Опять идеология такая, возвращаемся к посылам таким, которые были заданы. Никогда ничего не заканчивается. Это суд первой инстанции, раз, будет суд второй инстанции, третьей, и, наверное, высший арбитражный суд. Я Вам свою позицию, собственно, по этому вопросу говорил. Но это позиция неофициальная, личная. Если говорить про решение суда, я что могу сказать. Любое решение суда не подлежит дальше обсуждению, оно должно выполняться. Мы этого, собственно, и добиваемся. Где-то на каком-то бытовом уровне можно, наверное, пообсуждать: правильно или не правильно. Главное, к чему я призываю, чтобы слышали «Орхидея-Парфюм», администрация города, чтобы слышали антимонопольную службу. Чтобы мы слышали администрацию, и мы стараемся это делать, и мы слышали «Орхидею». То есть, нужно уметь слушать.

- Желательно потом договариваться.

- Нужно уметь договариваться.  И только на этом пути можно найти оптимальные какие-то решения. В принципе, я же не скрываю, это публичная ситуация. Мы были определенное время в этом процессе. И у нас даже было возбуждено дело антимонопольное по этому вопросу, но, когда мы взвешивали все «за» и «против», мы посчитали то. Помимо всего прочего, что вопрос права администрации на благоустройство территории присутствует, на благоустройство фасадов – присутствует, чтобы наш город был красивый, по-моему, все этого хотят. И есть переборы, наверное, в том, что у нас излишне перегружены вывесками. И мотивации администрации по большому счету тоже понятна. Вот этот спорный вопрос, плюс к этому, что, в принципе, «Орхидея-Парфюм» - она одна. Вот суд почему, я могу просто порассуждать на эту тему. Почему такое решение принял в части, касающейся возможного ограничения конкуренции? Потому что вот этот вопрос не получил массовой оценки. То есть, кто-то приспособился, кто-то как-то по-другому решил, кто-то забыл про это и плюнул, то есть, фактически не идет речь, что постановление главы администрации в массовом порядке нарушает права предпринимателей.

- Предприниматели молчат либо не обращаются, значит.

- Так нет, для доказательства в суде, у нас суд всегда спрашивает. Вот нас как учат, тоже это малопонятно, может быть, для большого круга людей. Но, в принципе, у нас суд спрашивает: «Хорошо, ребята, здесь нарушение. Да, вы молодцы, вы замечательные юристы, вы это нарушение выявили. Чего вы хотите этим решением добиться? Чьи права вы хотите восстановить?» И здесь, по этим основаниям, некоторые наши решения отменялись. Это требования высшего арбитражного суда, теперь верховного суда о том, что для принятия решения судом нужно учитывать вот эти обстоятельства: а – восстановление чьих-то прав, и наличие самого нарушения по законодательству. Вот, собственно, по «Орхидее-Парфюм».

- Мы знаем, что итоги на предприятии, в ведомствах подводят все-таки в конце января – в начале февраля, когда есть вся статистика, все данные. Но хотелось бы от Вас, чтобы Вы подвели личные итоги для вашего ведомства. Какие наиболее яркие были дела, может быть, какие успехи, неудачи.

- Вы знаете, в начале года у меня такая ассоциация пришла, что вот этот год, это год галопирующей лошади. И я оказался прав. Такое впечатление, что на галопирующую лошадь в начале года мы вскочили, не успели оглянуться и вот уже финиш этого года. Значит, громадное увеличение нагрузки по 44 федеральному закону. Я думаю, что там обязательно надо принимать какие-то решения для того, чтобы, как я всегда говорю, дебюрократизировать этот закон. Потому что, я даже не про нагрузку говорю, а именно про излишне бюрократизированные процедуры этого закона. Значит, 4х кратно увеличилась нагрузка. Как мы выдерживаем, я даже, честно говоря.

- А штат увеличился?

- Нет, конечно. Штат сократился только на единицу. И по-прежнему текучка, это означает, что фактически молодые сотрудники работают. То есть, опытные уходят, отработали 3-4 года, приобрели опыт – ушли.

- А причина?

- Масса причин: низкая заработная плата, то есть, материальный достаток, нет социальных пакетов никаких. Второе то, что, в принципе, это тоже очень такой существенный фактор, что фактически сотрудники антимонопольной службы востребованы, потому что, как-то не знаю, так получается, что в антимонопольной службе не только в тульском территориальном управлении, а вообще в целом по всей стране. Работают очень хорошие люди, очень замечательные. Отзывчивые, интеллигентные, порядочные, честные. Не приживаются другие, они уходят, они отсеиваются. Так получается. Поэтому востребованность есть. Молодой специалист пришел, вот сейчас ушла девчонка. Значит, плачет, говорит, работа очень нравится, полезная, нужная. Но ухожу, все.

- А причина зарплата?

- Зарплата.

- А сколько она получала?

- Начальная зарплата: 4 тысячи в аванс, 5 тысяч в расчет. Начальная зарплата. Дальше чуть по больше, когда чин присваивается. Но, собственно, где-то то в среднем ведущий специалист получает 18 тысяч. Но это при том, что постановлением правительства Российской Федерации нам ежегодно утверждается материальное стимулирование. И оно утверждается обычно в мае. Потом выплаты идут с учетом начала года. Но, во-первых, переживания, будет ли оно утвержден или не будет, это тоже вопрос. А дальше идет речь о том, что до мая мы получаем фактически одну зарплату, которая у ведущего того же специалиста, которого я говорил, 18 тысяч. Это всего-навсего 12-14 тысяч. Это при громадном объеме, я повторяю.

- Ну, и ответственности, да? Эти ведущие специалисты выносят решения о миллионных штрафах.

- Да, о миллионных штрафах. И противодействуют адвокатам и жуликам всяким, которые тоже на нашем пути встречаются. Адвокаты, которые имеют миллионные гонорары. Вот здесь, ну, так, собственно, не пищим. Помните, такую Республику ШКИД? Не пищать. Второе такое валовое – это смс сообщения. 300 заявлений. Это квалифицируется, как нарушение законодательства о рекламе. Ноу-хау разработали. Поставил программку, нажал, и автоматом идет заявление в ФАС с разрешением о том, что персональные данные. Хотя, когда мне такие смс приходят, я их просто сбрасываю. Те же самые движения. Как это называется, тэппинг, да? Тэппнул, тэппнул, удалил. Да и все. То есть, здесь, по-моему, какой-то перебор на самом деле. Но фактически.

- Много было решений по этому?

- Фактически, сейчас я договорю, идет речь о том, что. Вот сложности опять какие. Мы фактически работаем, как оперативно розыскная служба, то есть, мы вынуждены делать запросы, мы вынуждены устанавливать главных виновных. Потому что в общем представлении складывается такое впечатление, что операторы сотовых связей главные виновники рассылки этих смсок. Да не так это все. Есть рекламораспространители, есть рекламодатели. И фактически существует целая такая очень хитрая цепочка, когда права на распространение этой рекламы через несколько номеров проходит. И установить. Нам важно установить конечное лицо, кто в конце цепочки находится. Приходится направлять запросы и во Владивосток, и в Мурманск, и куда только не приходится. Мы проводим расследования и по поручению ФАС, то есть, вал в целом по всей стране. Не только те нарушения, которые на территории тульской области, но нам поручает ФАС, и мы проводим разбирательства по рассылке смс сообщений, скажем, где-то в Свердловске. Потому что, как-то пропорционально распределяется. Здесь, нужно тоже этот вопрос регулировать на федеральном уровне. Но это мой эмоциональный ответ. Я вам сказал про обвал, что у нас все вот так происходит. Это очень, ну, эмоция. А так продолжалась, конечно, реальная работа.

Связанная, если говорить про наших людей, про жителей, вязанная с проблемами ЖКХ. Много тех вопросов с технологическим подключением. Кстати, я не ответил на Ваш вопрос. Мы наложили штрафов по смс сообщениям, по предварительным прикидкам, более миллиона рублей. То есть, вот из 300-сот заявлений не все, естественно, установили конечных, я почему и говорил. А так, где-то  более миллиона рублей штрафов мы наложили. Дальше. Острая проблема по ЖКХ. Люди обращаются, с управляющей компании берут деньги, злоупотребляют своим положением, не передают документацию в другую управляющую компанию, которая приняла дом к обслуживанию. Много-много всего. Значит, хотелось сказать не об удачах, успехах, а, наоборот, о неуспехах. Потому что мы стараемся ничего не забывать. И нам, это я совершенно открыто говорю, и опять, честно говорю, нам совершенно не нравится поведение управляющей компании города Тулы, которая продолжает взымать плату за опломбировку приборов учета. Здесь мы будем обязательно возобновлять нашу работу. Если помните, ситуация складывалась так, что мы возбуждали дело. Мы наложили штрафов и попытались взыскать доход. Это общая сумма где-то около 10 млн. рублей. Суды первых двух инстанций, наши суды, которые вращаются, живут этой жизнью в нашем городе, они поддержали нашу позицию. Н суд конституционной инстанции по каким-то причинам нашу позицию не поддержал. Ну, по каким, естественно, по юридическим. Но, вот здесь это очень обидная ситуация. Обидная ситуация не с точки зрения проигрыша.

Обидная ситуация, что мы не повлияли на суть отношений. Бог бы с ними, с этими штрафами, если бы компании сейчас перестали взымать эту плату. Но прошли. Не понимают. Вот не понимают, будем дальше двигаться. Год, два, три, сколько потребуется, но мы все равно добьемся своего. Только в более жестком варианте. Например, за доход, если мы будем изымать, то уже с самого начала взимания платы, то есть, никуда никто не уйдет, и никогда ничем эти истории не заканчиваются. Беда в том, и возмущение вызывает то, что в других регионах не взимают, в Тульской области взимают. Как так? Вы хоть посмотрите вокруг себя, примите самостоятельное решение без вмешательства административного органа. Не понимают. Поймут, в конце концов. Вот это еще сюжет. Что еще можно сказать? Ну, наверное, про Росгосстрах я сказал. Мы считаем это, с точки зрения уже внутренней работы антимонопольной службы. Это дело хорошее. Во-первых, оно имеет социальную значимость. Оно будет приносить, надеюсь, во всяком случае, попытка добиться справедливости – раз. Второе то, что мы впервые, собственно, поработали совместно с Центробанком. Это шаг, который будет развивать дальше ситуацию на финансовых рынках. И тоже, может быть, как-то можно будет влиять в том плане, чтобы развивалась конкуренция. Выскочил у нас рынок сжиженных углеводородных газов. То есть, помните, летом резко поднялась цена на газ. На газомоторное топливо. Поднялась она почему-то только в Тульской области. И еще немножко, но не в таких пропорциях, поднялась в Питере. А в других регионах, при тех же самых обстоятельствах, никто так не отреагировал на рынке. Мы возбудили дело, и фактически по такой редкой статье 11.1 «Согласованные действия», признали «Кимовскгазстрой» и «Тулагоргаз» признали нарушителями.

- А что им? То есть. Какие санкции были наложены?

- Санкции, сейчас идет опять административное производство, соответственно, те, которые положены по закону. Тут вариантов не бывает. Но так предварительные прикидки, что это будет несколько миллионов рублей, даже не 1. Там зависит от смягчающих, отягчающих вину обстоятельств. Может быть миллион. Не могу сказать. Значит, административное производство было назначено, рассмотрение самого дела, то есть, завершающая стадия, на этой неделе. Но на этой неделе «Кимовскгазстрой» не явился. Но, соответственно, мы срок административного расследования передвинули и перенесли на начало года. То есть, повторная неявка там или как-то. Это им все меры, чтобы надлежащим образом. Чтобы все процедуры были соблюдены. Обидно, когда по процессуальным нарушениям проигрывать дело. Это тоже ни в коем случае нельзя допустить. Ошибся на 1 день, не уведомил. Все, проиграл дело.

- Вы рассказали много историй, много частных случаев. Если это все обобщить, то на Ваш взгляд, каков уровень развития конкуренции в нашем регионе, в Тульской области?

- С точки зрения конкуренции, я говорил о применение антимонопольного законодательства, а с точки зрения конкуренции. Ну, как, у нас есть 5 управляющих компаний основных, вообще, где-то очень превышающих сотню управляющих компаний, у которых в уставе написано, что они могут заниматься управлением жилым фондом. И, в принципе, здесь нужно какие-то критерии для того, чтобы оценивать законодательно. Это очень большая работа. Собственно, такая работа должна на уровне минэкономразвития или ФАС России проводится. И она, вот это направление задано. Знайте, что регион будет оцениваться, состояние развитие конкуренции будет оцениваться. Формул много, показателей много, здесь сложно ответить на этот вопрос. Но то, что, я как бы неформально говорю то, что фонд развития ЖКХ на поддержку ЖКХ дает деньги – это и есть косвенный показатель, что состояние конкуренции в рынке ЖКХ удовлетворительное. То есть, я насколько представляю, некоторое время были какие-то проблемы со стороны этого фонда, который говорил, что мы не будем вам давать денег до того момента, пока у вас не появится новый управляющий компании. То есть, это требование, которое устанавливается правительством. Состояние конкуренции очень важно и в сфере ЖКХ, и в сельском хозяйстве, и, не знаю, может быть, в других каких-то сферах. Все перечислять не буду, потому что тут можно как-то еще завязать спор определенный, стоит ли там развивать конкуренцию или не стоит.

- Мы уже переходим, немножко смотрим в следующие годы. Хотелось бы немножко поподробнее у Вас спросить по поводу так называемого 4-ого пакета поправок в антимонопольное законодательство. Чем оно грозит вам, бизнесу, какие изменения нас ждут?

- Четвертый антимонопольный пакет встречает большую критику. Готовясь  к встрече с Вами, я так почитал статьи какие-то. И не все поддерживают 4-ый антимонопольный пакет. Не все инициативы однозначно воспринимаются всем сообществом бизнеса, общества и все наши новации. Могу сказать одно. Главное направление, которое заложено в конкретной формулировке в 4-ом антимонопольном пакете. Я не думаю, что надо их перечислять.

- Не надо, конечно. Концептуально.

- Концептуально. Дословно Игорь Юрьевич говорит о том, что решение ФАС должны влиять на суть производственных отношений. Изменять эти отношения экономические к лучшему, вот эта задача главная.

- То есть, не конкретика, а стратегия?

- Да, стратегия. Это стратегическая задача. Стратегическая задача снизить нагрузку на бизнес. Опять же, наверное, дебюрократизировать процесс. У нас же есть еще помимо вот таких очевидных работ, про которые все время спрашивают. 44 закон, транспортные перевозки. У нас еще есть такой пласт работы, как контроль за сделками по экономической концентрации. Там уведомления нам направляют, там направляют ходатайства о совершении той или иной сделки. Это тоже большой объем работы. В принципе. Кстати, совершенно забыл сказать, что Рособоронзаказ передали федеральной антимонопольной службе.

- То есть, вы теперь это тоже курируете?

- Тоже теперь курируем.